Блог

Мы уже привыкли узнавать от знакомых, читать в блогах, а иногда и видеть по телевизору истории о произволе милиции или несоблюдении клятвы Гиппократа врачами. Наверное, мы даже больше удивляемся, когда слышим такие истории со счастливым концом, когда кто - то просто сделал все, что он должен был сделать, по своим должностным обязанностям.

   Еще тяжелее, когда произвол, недобросовестность и черствость приводит к смерти. Нам всегда кажется, что с нами никогда не может случиться подобное, но никто из нас не застрахован.  

   Страшная трагедия коснулась семьи моей лучшей подруги, я считаю, что такое не должно оставаться безнаказанным, нельзя дать возможность «замять» и «спустить на тормозах». С разрешения семьи я публикую хронологию произошедшего.

Со слов Ирины Владимировны:

«Последние года четыре у сына были проблемы с коленом: нога болела, опухала. Три года назад ему сделали операцию в Москве в онкологическом центре им.Герцена: вырезали четыре опухоли из-под колена. После мы долго обследовались у разных врачей и в Рязани и в Москве, но вразумительного диагноза так нам и не поставили. В декабре прошлого года новая операция, но после нее в колене вновь стала накапливаться жидкость, нога постоянно опухала и болела. Врачи приняли решение: вычистить все, что накопилось в колене и закачать туда лекарство. Вот на такую операцию мы и решились в ноябре этого года. 17 ноября Жорка должен был ехать в областную клинику в Канищево к врачу-ревматологу Долженковой Е. А.»

       15 ноября Ирина Владимировна со своей дочерью Алиной уехала в Москву в медицинский центр им.Пирогова: Алине планировали сделать операцию, а 17 ноября они должны были вернуться в Рязань. Операция прошла успешно, 16 ноября в 11 часов дочь вернули с реанимации, сказали, что все в порядке и 17-го обещали выписку, а через три минуты случилась тромбоэмболия легочной артерии, остановка сердца, клиническая смерть. Почти двое суток в коме, потом двое суток выход из комы, никаких утешительных прогнозов, нужно было только надеяться и ждать. Вся семья: Ирина Владимировна, муж, старшая дочь находились все это время в Москве – так Жорка остался один в первый раз.

       18 ноября Жоре провели операцию: «выскоблили все до сустава и закачали препарат» и отпустили его домой (как он сказал родителям по телефону). В ночь с 18 на 19 ноября у него поднялась высокая температура. Когда он сказал об этом родителям (он постоянно звонил, узнавал о состоянии сестры), Ирина Владимировна попросила его немедленно связаться с Долженковой – предположили, что могут быть последствия операции. Врач предположила простуду, надиктовала ему по телефону кучу лекарств. «Пью горстями таблетки, температура падает, все нормально, за выходные отлежусь» - это был последний разговор Ирины Владимировны с сыном 19 ноября.

   19 ноября папа Жоры уехал в Рязань - проведать сына. Вечером он был у сына (Жорик и его девушка Валюшка с сентября жили отдельно в своей квартире, которую Жора сам полгода отделывал с нуля). Температура у Жоры к тому моменту  упала. Отец предупредил, что утром возвращается в Москву – к Алине, Валюшка уехала в Канищево к родителям (она пишет диплом) с ночевкой. У Жорки оставался его друг Алешка (привез Жорику мясо из деревни). Они рубили мясо, забивали до отказа холодильник, потом сидели почти до часу ночи, пили кофе и разговаривали (Алешка только недавно вернулся из армии). Леша вспоминал, что когда он уходил, Жорка сказал, что стала сильно болеть голова, надо ложиться спать. Так он остался совсем и навсегда один.

       20 ноября около трех – четырех ночи в квартире сына начались страшные крики, шум, грохот. Кто-то из соседей вызвал милицию. Участковый 3-го Железнодорожного отделения милиции Василькович приехал в пять или в семь часов ночи. Он увидел разгромленную квартиру, Жору, раздетого и абсолютно, не понимающего, что происходит. Далее со слов участкового: - «Я сразу понял, что это передоз наркотиков, вызвал бригаду №7 – психушку, и отправил его в наркологию». Важен тот факт, что родителям или кому - то еще из телефонной книги в сотовом не был совершен звонок, хотя сотовый телефон Жоры был у участкового в руках. Василькович не вызвал скорую, он бросил телефон в квартире, квартиру опечатал, ключи забрал и уехал додежуривать. Единственный, кто дозвонился по Жоркиному номеру (до того, как телефон успели запереть в опечатанной квартире) был его друг из г.Касимова Женька (он и его мама пытались узнать, что с Алиной). По телефону ответил милиционер Василькович, сказал, что Жору в передозе отправил в наркологию и дал свой контактный телефон. Женька стал дозваниваться в Москву….

Со слов Ирины Владимировны:

 «Мы ничего не могли понять: операция, температура, помрачение рассудка, разгром в квартире, наркотический передоз, наркология???). Муж только вечером вернулся в Москву, в ночь поехал назад в Рязань.»

21 ноября в два часа ночи папа Жоры уже был в Соколовке в наркологии. В это учреждение, его не пустили, сына не показали.

Со слов Ирины Владимировны:

«Напрасно он говорил об операции, о температуре, о странном приступе, о том, что сын никогда наркотиков не употреблял. Напрасно просил вызвать скорую и перевезти Жорку в больницу. В течение дня он приезжал и уезжал – то сказали, что сын пришел в себя, ничего не помнит, думает, что находится в больнице, где ему сейчас будут делать операцию на колено, но сотовый передать отказались и к сыну опять не пустили. То попросили привезти еду и одежду. Но опять не разрешили пообщаться.»

   Менялись дежурные врачи: сначала Александр Валерьевич, потом Валентина Николаевна. Папа Жоры спрашивал, какая у сына температура, что с ним сейчас – отвечали, что все нормально, в понедельник откроется лаборатория, и, если анализ на наркотики не подтвердится – выпустят…

22 ноября, в понедельник, ближе к обеду сообщили, что у Жорки гнойный менингит. В наркологию вызвали обыкновенную (!не реанимационную) машину скорой помощи, уложили Жору на каталку, затолкали ее в машину и погнали по «отличным» рязанским дорогам с одного конца города на другой (из Соколовки в Семашко), в реанимацию для инфекционных больных: «Муж ехал сзади, в скорую его не пустили».

    Сразу по приезду в реанимацию Жора умер: остановка сердца и остановка дыхания. Сердце запустили, и еще 6 суток он был в коме: в мертвом, еще теплом теле, которое не реагировало ни на какие раздражители, билось его сердце, тело все было в порезах, кровоподтеках, все руки и ноги разбиты.

Со слов Ирины Владимировны:

«Аппарат качал в легкие воздух, через нос вводили питательные смеси и бульоны, которые мы с отцом варили ему утром каждый день, капельницы с лекарствами. 6 дней мы ждали, надеялись и верили, но чуда не произошло.27 ноября в 22 часа 30 минут сердце биться перестало.»

 Врачи реанимации сказали сразу, что если бы ему еще 20-го вызвали скорую, а не психушку, если бы 21 отправили в реанимацию – он бы выжил: милиция и врачи-наркологи лишили его шанса на жизнь.

    Последнюю возможность отобрала бригада скорой помощи. Выяснилось, что таких больных перевозить опасно, а так, как перевозили его, противоречило всем правилам и нормам. Есть мнение врачей, что при перевозке был защемлен участок мозга, который отвечает за дыхание и другие, жизненно важные функции организма.

         24 декабря Жорке исполнилось бы 20 лет.

P.S. Со слов Ирины Владимировны:

«Была у начальника 3-го Железнодорожного отдела милиции. Все рассказала, он ответил, что его сотрудник правильно выполнил свой долг. Не позвонил родителям, не спросил о сыне и не сообщил, что с ним случилось, – «а чем бы вы ему помогли?». Спросила: «А если бы это был ваш сын?». Не ответил, но поняла, что для своего сына после операции, температуры и приступа умопомрачения, он сам лично тоже вызвал бы «психушку» и отправил бы его в наркологию.

     В бригаде №7 сказали, что разберутся, с каким диагнозом сына отправили в наркологию, но предположили, что вернее всего звонок в милицию соседа и диагноз участкового милиционера о передозировке наркотиков уже прозвучали, когда бригада приехала на вызов.

    Заведующий отделением №1 наркологии отказался назвать фамилии своих сотрудников (дежурных врачей), лечивших сына почти двое суток. Но он сказал, что они выполнили свой долг, а то, что оказался менингит, а не передозировка, то виноваты те, кто привез его с таким диагнозом к ним. А по поводу машины сказал, что машина была реанимационная, и, если бы Жорку не перевезли, то он умер бы в наркологии, «вы этого бы хотели?»

 Я хотела бы, чтобы Жорка вернулся домой здоровый и невредимый!»